Идентификация фигур святителей в камере с известными отцами церкви, как и в росписи главного помещения храма Спаса Преображения, наталкивается на значительные трудности. Надписи с обозначением их имен утрачены. Тексты на свитках также не могут быть привлечены для решения этой задачи. В росписи церкви Спаса использованы выдержки из литургий Василия Великого и Иоанна Златоуста, причем выдержки, одинаковые для литургий обоих епископов. Независимо от личности того или иного святителя, он несет свиток с молитвой из литургий Василия и Иоанна. На свитке епископа, представленного в камере справа, написано: Боже, Боже нашь, пославший в пищу всему миру небесный хлеб, [Господа нашего Иисуса Христа, избавителя, спасителя .. .].
Это начало так называемой молитвы предложения, которую священник произносит в жертвеннике, когда хлеб возлагается на дискос. Мы находим аналогичные тексты в сценах «Поклонение жертве» во многих славянских росписях XIII-XV веков. Но фреска церкви Спаса не является изображением Иоанна или Василия: иконографический тип святого не имеет ничего общего с известными обликами этих епископов. Обращаясь к изображению святителя, написанного слева, мы читаем на свитке следующее выражение (две верхние строчки надписи и отдельные буквы в конце строк не видны). Это не что иное, как расширенная греческая парафраза русского текста на свитке первого святителя. Несмотря на текст, использованный для надписи на свитке, этот святой также не является ни Василием, ни Иоанном: густая, раздвоенная книзу борода никогда не встречается в изображениях Иоанна и Василия, чьи образы в искусстве рано получили индивидуальные характеристики, почти не менявшиеся в последующие века.
При невозможности опознать личности епископов на фресках камеры по надписям на их свитках остается прибегнуть к анализу иконографического типа святых.
Как ни свободны в передаче Феофана зафиксированные иконописными подлинниками образы прославленных отцов греческой церкви, художник не мог, разумеется, полностью пренебречь традицией. Лучше других сохранившуюся фигуру святителя, стоящего у престола, надо, возможно, идентифицировать с Григорием Чудотворцем, епископом Неокесарийским (память 17 ноября). Этот святой до принятия сана скрывался в пустыне и посвящен в епископы заочно по внушению божию. Хотя обычно он изображается почти лысым, лишь с небольшими прядями волос над ушами, как на известной византийской иконе XII века в Эрмитаже, греческие художники знали и другой тип Григория - с густыми волосами. Так он представлен, например, на фреске второй половины XIV века в церкви Святых врачей (Мали свети врачи) в Охриде и на фреске начала XV века в церкви св. Евгения монастыря Копорин в северо-восточной Сербии. Для Григория Чудотворца характерна короткая, но широкая, с крупными завитками, борода. Именно с такой бородой и написан святитель у престола в камере церкви Спаса Преображения.
Значительно меньше данных для определения личности епископа, написанного на северной стене камеры. У него пышные волосы над ушами и средней величины раздвоенная борода, концы которой образуют как бы два узких и острых клина. Так изображали иногда Григория Богослова, архиепископа Константинопольского, но мы не решаемся утверждать, что Феофан написал здесь именно этого святого.
Для опознания третьего святителя, остатки изображения которого (контур спины, подол мантии и правая нога) находятся на северной грани северо-западного подкупольного столпа, мы имеем слишком мало данных. Надпись, обозначавшая имя, сильно потерта. Отчетливо видны лишь вторая и третья буквы: AT. Наряду с «Троицей» и «Службой святых отцов», а также погибшей фреской полукоробового свода камеру украшает еще одна сюжетно-символическая композиция. Это фреска второго регистра южной стены при выходе из камеры на хоры. Она изображает Богоматерь в типе Знамения. Мария представлена не в классическом новгородском варианте Знамения, когда находящаяся перед нею полуфигура Христа заключена в круглый щиток, или медальон, а в менее распространенном изводе, когда младенец Христос дан в естественном положении, как бы сидящим на коленях Марии. Его разведенные в стороны ручки, соответствующие слегка приподнятым рукам Богоматери, написаны благословляющими. Тем самым очень ясно и выразительно передана идея благословения того, кто, покидая после молитвы камеру, обращал свой взор к последнему иконописному изображению на ее стенах. Не отклоняясь в основных чертах от иконографического типа Знамения, Спасская фреска с полуфигурами Богоматери и младенца Христа обнаруживает вместе с тем внутреннее родство с такими изображениями, которые в греческих памятниках имеют иногда эпитет («покров», «помощь»), что наиболее полно и точно отражает смысл подобных икон.

Продолжение »